АМЕРИКАНКА С МОЛОЧНОЙ КУХНИ СОРОЧИНСКОГО

Действительно, Алис работала в России в составе квакерской миссии по борьбе с последствиями голода в Поволжье. Большая часть её деятельности проходила в Сорочинском, Бузулукского уезда, а потом — до самого отъезда в США в 1931 — в Москве. Проработав несколько лет в Советском Союзе Алис Дэвис приложила много усилий для того, чтобы помочь нашим соотечественникам, для того чтобы поставить на ноги здравоохранение в Сорочинском и Тоцком.

В 1927 году свой отчёте о работе в Сорочинском за 1926 год Алис Дэвис начала с небольшого экскурса в недавнюю историю этого села: «Те работники, которые видели Сорочинское в последний раз в 1926 году, с трудом узнают это село в 1927. Большинство разрушенных в Гражданскую зданий отремонтированы, в них размещаются различные госучреждения, возникшие в силу обновления экономической жизни в этой местности. Среди них госбанк, гараж сельхозтранспорта, закупочные конторы, скупающие сельхозпродукцию, и ещё несколько государственных и кооперативных контор.

Наверно наиболее сильно изменился базар. Старые наши работники наверно вспомнят печальную картину: толпы крестьян на площади перед церковью, которые пытаются продать что-то из своих вещей. Там были старухи, сидящие на корточках в снегу около своих видавших виды самоваров и швейных машинок, оборванные бледнолицые мужички в лаптях, продающие свои последние валенки, татары из Старой Белогорки, в своих живописных одеждах, продающие шкурки сурков. Позади торговцев — вереница саней, которые притащили несчастные верблюды, облезлые коровы и худые клячи.

Сегодня большинство покупок совершаются в больших магазинах госторговли и в кооперативах. Дела идут, и каждый день теперь можно увидеть очередь из саней с зерном, лохматых лошадок, притащивших грузы, никаких верблюдов тут нет и в помине: а санная вереница растянулась от центра города аж почти до самой железной дороги.

С постепенным изменением ситуации в экономике, работа, осуществляемая квакерами, менялась в соответствии с нуждами местного населения. Нами руководило одно постоянное желание: оставить после своего отъезда такие изменения, чтобы жизнь в районе была нормальной, — и это было нашей главной заботой. От первоначальной деятельности, от кормления вдов и сирот, к осени 1925 мы перешли к созданию местных кустарных производств и к полевым работам.

Работа местной малярийной клиники с длинными очередями пациентов, лежащих и сидящих в ожидании своей ежедневной порции хинина, была преобразована. Созданы местные поликлиники, и вся работа передана местному отделу здравоохранения.

В 1925-1926 годах на смену нашим программам кормления и борьбы с малярией пришла специализированная медицинская работа с детьми в Сорочинском. Для решения проблем 1500 школьников, у 90% из коих здоровье никудышное, были открыты несколько учреждений, практически неизвестные в русской сельской местности: школьная поликлиника, детская больница и дневной лагерь. Вполне вероятно, что мы не достигли каких-то стандартов — всё-таки среди наших сотрудников не было медсестёр, не было у нас в наличии каких-то профессионалов — результаты работы в школе и народном здравоохранении оказались лучше, чем мы ожидали. Две или три грядущих эпидемии были остановлены в зародыше, число случаев малярии упало на 50% в 1925, а в 1926 статистика по этой болезни вообще достигла 10%. Пропуски занятий в школе по причине болезни к концу года сошли на нет.

Но что для нас ещё важнее — нам удалось создать реальную заинтересованность у учителей и учеников в том, чтобы объявить борьбу за здоровый и чистоплотный быт. И хотя на сегодняшний день местные власти не могут себе позволить перехватить эту практику в силу материальных ограничений, нам кажется, что общая тенденция уловлена, и что-то уже изменилось так, что обратного хода не будет. Нам представляется, что эта работа была наиболее «дружеской», в сравнении со всем тем, что мы делали ранее. И всё это потому, что у нас была возможность работать с детьми напрямую. Мы познакомились практически со всеми через нашу школьную программу здоровья, и мы надеемся, что это помогло тому, что у ребят останется чувство любящей заботы, исходившей от их американских и английских друзей, которые реализовывали свои идеи на деле.

Помимо работы с подростками, мы ещё раньше начали работу по охране здоровья младенцев, создали молочную кухню и родильное отделение. Роддом теперь перешёл полностью в руки местных властей, и работает вовсю. Поликлиника для младенцев была взята на бюджет губернии с первого января 1927 года, и на тот момент, когда мы уезжали из Сорочинского, дела там шли вполне хорошо.

Летом 1926 года стало очевидным то, что у властей не было денег на работу с детьми. В то же время к нам обратился местный отдел здравоохранения с безотлагательной просьбой преобразовать нашу детскую больницу в хирургическое отделение, в котором экстренно нуждался этот регион. Таким образом, ликвидационные фонды пошли на оборудование и на открытие нового хирургического отделения. В нём есть водопровод, очень хорошо экипированная операционная, и даже прямая телефонная линия с домом врача. Местный Уздрав прислал хорошего молодого хирурга, который приступил к работе с первого сентября 1926 года, и уже пользуется доверием со стороны местного крестьянства. С первого января Уздрав взял на себя ответственность за медучреждение полностью, за исключением нескольких зарплат, которые какое-то время будут выплачиваться квакерами».

Свой отчёт Алис Дэвис сопроводила фотографией молочной кухни в Сорочинском. Слева, у плиты, мы видим невысокую женщину с короткой стрижкой. Это — Алис Дэвис. На этом же снимке и её подруга — Надежда Викторовна Данилевская: она стоит у дверей. Они вместе работали в России, вместе уехали в США. Данилевская, дореволюционная чемпионка России по теннису, стала большим учёным в США, социологом, и преподавала — как и Алис Дэвис — в том же Политехническом институте Ренсселера, но это уже другая история.